История тряпичной куклы.
Еще в середине XX века почти в каждой семье в деревне дети играли тряпичными куклами. Кукла – знак человека, его игровой образ-символ. В этой роли она фокусирует время, историю культуры, историю страны и народа, отражая их движение и развитие. Условная человекоподобная фигурка когда-то выполняла магическую роль, служила оберегом. Она участвовала в обрядах и праздниках, в ритуальных событиях жизни, отмечая рождение, свадьбу, уход к предкам. Рукотворная игрушка служила для наших предков своеобразным родовым этническим кодом, который указывал ориентиры жизненного пути. Рассматривая старые куклы, мы заметим, как проступает в них цепочка скрытых символов, характерных для мифологического сознания крестьянина, для народной культуры. Поэтому в изготовлении традиционных тряпичных кукол не было случайностей – во всем усматривался определенный смысл. Как правило, тряпичные куклы были простейшим изображением женской фигуры: кусок ткани, свернутый в скалку, тщательно обтянутое белой льняной тряпицей лицо, груди из тряпичных шариков и обыденный или праздничный крестьянский наряд из лоскута.
Тряпичные куклы, сшитые из нового лоскута, специально делали в подарок к крестинам, ко дню ангела, к празднику, выказывая родственную любовь и заботу. В семье же, для своих детей, куклы «вертели» обычно из старого тряпья. И не по бедности, а по ритуалу кровной близости. Считалось, будто ношеная материя хранила родовую силу и, воплотившись в кукле, передавала ее ребенку, становясь оберегом. Для кукол чаще всего использовали подолы женских рубах и фартуков. Именно эти части костюма, соприкасаясь с землей и вбирая, таким образом, ее силу, имели наибольшее сакральное значение. Примечательно, что лоскут для кукол всегда рвали руками, а не отрезали ножницами. Считалось, что такая игрушка пророчила ее маленькой хозяйке целостность без изъянов и повреждений. Русская тряпичная кукла включает в себя несколько архетипов, сформированных традицией. Столбушка (столбец, полено, чурка), крестушка или крестец, кукла на палочке, узловая (узелковая) кукла, пеленашка, закрутка (скрутка, скатка, скалка), набивная кукла-мешочек – все они бытовали одновременно в XIX – первой половине XX века в деревне и малых провинциальных городах. Каждый тип в свою очередь рассыпан на множество локальных вариантов, характерных для той или иной местности. При всех этих этнографических различиях везде кукла являла собой мифологическую формулу мироустройства, отражая самую суть вселенского круговорота в природе и в жизни человека. Простейшая трехчастная фигурка, перетянутая по месту шеи и перепоясанная, строилась по схеме триединого мира: небесного (верхнего), земного (среднего) и подземного (нижнего). Крестовидные куклы указывали еще и на четыре стороны света. Средний (земной) мир материализован в пышной кукольной груди, которая всегда тщательно обозначалась. Прикрепляя к кукле два туго набитых ровных шарика-комочка, мастерицы не вкладывали в это действо особого смысла. Руководствовались скорее общепринятыми понятиями о женской красоте. Однако именно такая подробность в тряпичной игрушке, как грудь, возведенная в незыблемый канон, - явный признак того, что куклу породило первичное обрядовое сознание, мифологическое мышление наших предков. В народе куклам не давали имени собственного, как это водится в городской традиции. Табуирование кукольного имени связано с магическим пониманием слова как телесной материи. Озвучивание имени могло нарушить охраняемую целостность куклы: ведь ее мог назвать и чужой недоброжелательный голос. Имя уподобляло куклу человеку, конкретному лицу. Значит, с помощью нареченной куклы можно было нанести вред, воспользовавшись сходством имен для колдовства. Называя куклу по имени, можно было потревожить и дух кого-либо из покойных родственников. В целях защиты от злых сил, из предосторожности куклы и оставляли немыми, безымянными, а если и нарекали, то собирательно: ляльки, маньки, матрешки, цацки… Чаще всего их так и называли – «куклы», обособляя тем самым от других игрушек и потешек. Условный язык безликой безымянной фигурки позволял ей выполнять разные обрядовые роли. Кукла служила оберегом, охраняя ребенка от темных сил. Изображение лица в кукле долго было в крестьянской среде под запретом. Безликость сохраняла куклу в целости, подобно упаковке. На вопрос, почему у куклы нет лица, деревенские женщины отвечали, что оно ей просто не нужно, что в доме не должно быть лишних глаз. Значит, зрячая кукла опасна для ребенка. Ведь глаза, нос, рот, уши, даже нарисованные, - все равно есть врата, через которые происходит связь с космическими силами, светлыми и темными, добрыми и злыми. Следовательно, лучше не открывать эти врата, надежнее наложить на них табу. Кукла без лица отрешена от бытовой конкретики, от живого человека. Она слепа, глуха и нема – сама по себе, сама в себе. Только в таком «гробовом» молчании и можно сохранить тайну рода, семьи.
В конце XIX века заметно стремление сделать тряпичную куклу более правдоподобной. Облик куклы менялся с изменением ее функции. Условная безликая фигурка утрачивала магическую обрядовую роль, становясь развлекательной игрушкой, купленной на ярмарке. Тряпичная кукла «обретает лицо», которое становится важнейшим элементом кукольного облика. В его создании участвуют средства пластики, линии, цвета. Черты лица конкретизированы с помощью рисунка, росписи, вышивки.
куклы "Лихорадки"
"Гирлянда дружбы" тряпичных кукол
